Неточные совпадения
У адмиралтейства английский солдат
стоит на часах,
в заливе качается английская же эскадра.
День был удивительно хорош: южное солнце, хотя и осеннее, не щадило красок и лучей; улицы тянулись лениво, домы
стояли задумчиво
в полуденный час и казались вызолоченными от жаркого блеска. Мы прошли мимо большой площади, называемой Готтентотскою, усаженной большими елями, наклоненными
в противоположную от Столовой горы сторону, по причине знаменитых ветров, падающих с этой горы на город и
залив.
Они назвали
залив, где мы
стояли, по имени, также и все его берега, мысы, острова, деревни, сказали даже, что здесь родина их нынешнего короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть место, мимо которого мы уже прошли, большое и торговое, куда свозятся товары
в государстве.
В полдень мы дошли до водораздела. Солнце
стояло на небе и
заливало землю своими палящими лучами. Жара
стояла невыносимая. Даже
в тени нельзя было найти прохлады. Отдохнув немного на горе, мы стали спускаться к ручью на запад. Расстилавшаяся перед нами картина была довольно однообразна. Куда ни взглянешь, всюду холмы и всюду одна и та же растительность.
Из его слов удалось узнать, что по торной тропе можно выйти на реку Тадушу, которая впадает
в море значительно севернее
залива Ольги, а та тропа, на которой мы
стояли, идет сперва по речке Чау-сун [Чао-су — черная сосна.], а затем переваливает через высокий горный хребет и выходит на реку Синанцу, впадающую
в Фудзин
в верхнем его течении.
При входе
в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом
в этой части побережья почти все время
стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно.
Еще задолго до ресторана «Эрмитаж»
в нем помещался разгульный трактир «Крым», и перед ним всегда
стояли тройки, лихачи и парные «голубчики» по зимам, а
в дождливое время часть Трубной площади представляла собой непроездное болото, вода
заливала Неглинный проезд, но до Цветного бульвара и до дома Внукова никогда не доходила.
В заливе может
стоять судно большого размера.
На другой день утром судьба наградила его неожиданным зрелищем:
в устье у входа
в залив стояло темное судно с белыми бортами, с прекрасною оснасткой и рубкой; на носу сидел живой привязанный орел.
Я едва верил глазам своим. Кровь бросилась
в голову старика и
залила его щеки; он вздрогнул. Анна Андреевна
стояла, сложив руки, и с мольбою смотрела на него. Лицо ее просияло светлою, радостною надеждою. Эта краска
в лице, это смущение старика перед нами… да, она не ошиблась, она понимала теперь, как пропал ее медальон!
Заозерный завод, раскидавший свои домики по берегу озера, был самым красивым
в Кукарском округе. Ряды крепких изб облепили низкий берег
в несколько рядов; крайние
стояли совсем
в лесу. Выдавшийся
в средине озера крутой и лесистый мыс образовал широкий
залив;
в глубине озера зелеными пятнами выделялись три острова. Обступившие кругом лесистые горы образовали рельефную зеленую раму. Рассыпной Камень лежал массивной синевато-зеленой глыбой на противоположном берегу, как отдыхавший великан.
Пароход шел тихо, среди других пароходов, сновавших, точно водяные жуки, по
заливу. Солнце село, а город все выплывал и выплывал навстречу, дома вырастали, огоньки зажигались рядами и
в беспорядке дрожали
в воде, двигались и перекрещивались внизу, и
стояли высоко
в небе. Небо темнело, но на нем ясно еще рисовалась высоко
в воздухе тонкая сетка огромного, невиданного моста.
Матвей посмотрел вперед. А там, возвышаясь над самыми высокими мачтами самых больших кораблей,
стояла огромная фигура женщины, с поднятой рукой.
В руке у нее был факел, который она протягивала навстречу тем, кто подходит по
заливу из Европы к великой американской земле.
А на дворе между тем не на шутку разыгралась весна. Крыши домов уж сухи; на обнаженных от льдяного черепа улицах
стоят лужи; солнце на пригреве печет совершенно по-летнему. Прилетели с юга птицы и стали вить гнезда; жаворонок кружится и заливается
в вышине колокольчиком. Поползли червяки; где-то
в вскрывшемся пруде сладострастно квакнула лягушка. Огнем
залило все тело молодой купчихи Бесселендеевой.
В Балаклаве конец сентября просто очарователен. Вода
в заливе похолодела; дни
стоят ясные, тихие, с чудесной свежестью и крепким морским запахом по утрам, с синим безоблачным небом, уходящим бог знает
в какую высоту, с золотом и пурпуром на деревьях, с безмолвными черными ночами. Курортные гости — шумные, больные, эгоистичные, праздные и вздорные — разъехались кто куда — на север, к себе по домам. Виноградный сезон окончился.
В воздухе еще много дней
стоит крепкий запах свежей рыбы и чадный запах жареной рыбы. И легкой, клейкой рыбьей чешуей осыпаны деревянные пристани, и камни мостовой, и руки и платья счастливых хозяек, и синие воды
залива, лениво колышущегося под осенним солнцем.
У рыбаков есть свой особенный шик. Когда улов особенно богат, надо не войти
в залив, а прямо влететь на веслах, и трое гребцов мерно и часто, все как один, напрягая спину и мышцы рук, нагнув сильно шеи, почти запрокидываясь назад, заставляют лодку быстрыми, короткими толчками мчаться по тихой глади
залива. Атаман, лицом к нам, гребет
стоя; он руководит направлением баркаса.
В водополь очень ловко перебивать несколькими вятелями какой-нибудь значительный
залив воды
в узком его месте. Крылены ставят одну возле другой плотно, крыло с крылом, наблюдая, чтоб одна крылена
стояла по течению, или ходу, воды, а другая — напротив, очевидно с тою целью, чтобы рыба — вперед ли, назад ли идет она — попадала
в расставленные снасти.
Из географии узнаёт он, что Петербург
стоит на Неве, которая впадает
в Финский
залив, образуя при этом несколько островов; из истории знакомится он с Петербургской стороной, домиком Петра Великого, и пр.; из естественной истории узнаёт о существовании гранита и т. д.
Больше ничего я не мог узнать из области этой туманной генеалогии и вскоре покинул навсегда угрюмый Нюйский станок. Часа через два, повернув на другое плёсо, я увидел солнце прямо перед собою… Оно
стояло невысоко, но все же
заливало огненными блестками и берега, и воду… И его тихий, даже, пожалуй, печальный свет показался мне
в эту минуту и ярким, и радостным.
Красные обрывистые берега уже открылись, и Володя жадно, с лихорадочным любопытством всматривался
в берега этой почти сказочной страны, заселившейся с необыкновенной скоростью. Он еще недавно много слышал о ней от одного из первых золотоискателей, шведа, капитана небольшого купеческого брига, который
стоял рядом с «Коршуном»
в Печелийском
заливе.
День
стоял превосходный — нежаркий, солнечный, мягкий сентябрьский день. У входа
в залив хорошо была видна белая башня маяка. Все чаще и чаще «Коршун» обгонял заштилевшие парусные суда и встречал их, буксируемых из
залива маленькими сильными пароходиками.
Поприща [Тогда считали расстояние поприщами, полагая
в каждом сто двадцать шагов.] за два от деревни,
в мелкорослом, тщедушном бору, на песчаных буграх, то смело вдающихся языком
в воды Чудского озера, то уступающих этим водам и образующих для них
залив, а для рыбачьих лодок безопасную пристань,
стояло сотни две гробов, новеньких, только что из-под топора.
И
в самом деле, как я смешна была и нелепа
в их глазах. Видят они: барыня молодая, нарядная, приходит
в солдатский увеселительный дом и
стоит дурой… Они сейчас же должны были понять, что эта барыня от безделья суется не
в свое дело, желает им читать мораль, толковать им, что они"живут
в грехах", колоть им глаза своей добродетелью, наводить тоску и срамить, когда им одно спасенье:
заливать свой загул вином!
Развалины замка, образующие неправильный шестиугольник,
стоят на небольшом острове овальной фигуры,
в южном
заливе мариенбургского озера.
В следующие дни прорыты апроши [Апрош — ров, траншея, подход.] с трех сторон
залива,
в котором
стоял остров с замком; на берегу зашевелилась земля; поднялись сопки, выше и выше; устроены батареи, и началась осада; двадцать дней продолжалась она.